С сегодняшних позиций – безусловно. Конечно, не столь оголтелым как генерал Макашов, но всё же…

Кант постоянно размышлял о религии. Бог представлялся ему моральным обоснованием смысла жизни. В этом ряду претензии иудаизма на первостепенное мировое значение в глазах философа были, если не смешны, то, во всяком случае, необоснованны.
Строго говоря, иудаизм и религией-то не является, полага� � Кант, поскольку
закон Моисея представляет собой лишь принудительное «общественное законоположение», «исключившее весь род людской из своего сообщества» и не знающее веры в загробную жизнь – Кант убежден, что без такой веры «невозможно представить никакой религии; однако иудаизм как таковой, взятый в чистом виде, не содержит совершенно никакой религиозной веры».
«Палестинцы, живущие среди нас, имеют заслуженную репутацию мошенников по причине духа ростовщичест� �а, царящего у большей их части. К�! �нечно, странно представлять себе целый народ мошенников; но не менее странно представлять себе народ коммерсантов, связанных древним суеверием, признаваемым государством, в котором они живут, коммерсантов, не стремящихся к чести гражданина, но предпочитающих компенсировать этот недостаток возможностью обманывать народ, предоставляющий им свое покровительство, и даже друг друга. Но народ, состоящий только из торговцев, т. е. членов общества, не занятых в производстве (например, польские евреи), не может быть ничем иным. Однако их древ� �ие законы, признаваемые нами (поскольку мы имеем некоторые общие с ними священные книги), не могут быть запрещены без того, чтобы впасть в непоследовательность, хотя главный принцип их морали в отношениях с нами: «покупатель, будь настороже!»
Мысль Канта продолжили Фихте и Гегель.
Судьба еврейского народа – это судьба Макбета… »«Разум признает только разум: они [евреи] видели в Иисусе лишь человека, сына плотника, чьи братья и родители жили среди них; он не был никем иным, о� � не мог быть ничем сверх этого, о�! � был ! лишь таким же, как они, но сами они чувствовали, что были ничем. Попытка Иисуса дать еврейской толпе понимание божественного не могла не провалиться, ибо вера в божественное не может существовать в грязи. Лев не может поместиться в ореховой скорлупе; бесконечный дух не найдет себе места в тайниках еврейской души… »
отсюда

Velmo