Как-то в разговоре с академиком В.Л.Топоровым я неосторожно признался, что высоко ценю творчество писателя Евгения Попова.
Бедного Виктора Леонидовича аж передернуло:
«Да какой из него писатель?.. Он за водкой Аксенову бегал!»
На некоторое время под влиянием этих убийственных аргументов я впал в ступор. При выходе из него понял, что:
1.По-прежнему считаю Евгения Попова блестящим писателем.
2.Если � �ы меня Аксенов попросил сбегать за водкой, я бы побежал охотно и сразу.
3.Если бы попросил Топоров (а он был человек пьющий), с не меньшим рвением сбегал бы и для него. А по дороге на всякий случай купил бы пару пачек его любимого Dunhill и даже девку для определенного рода утех (увы, к этому времени ему уже не нужных) мог бы прихватить.
В этом нет унижения – ни у меня, ни у Попова. Просто нам это сделать легко, им – трудно. Они люди известные и раскрученн ые, а мы в трамвае ездим, можем в п! одъезде выпить на троих и легко обратиться с неприличным предложением к понравившейся на улице барышне.
Кстати, о барышнях… Александр Панкратов-Черный – средний актер и никакой режиссер – сделал себе имя и карьеру именно на них, родимых. Нет, он не Альфонс. Он не для себя, для других старался. Голливудские старлетки работают официантками в ресторанах и барах Лос-Анджелеса, наши работать не любят, они зарабатывают деньги более привычным для женщин способом. Но в Доме кино пасутся регулярно – а вдруг?.. И вот поднимается по лестнице маститый режиссер со своей старой и вышедшей в тираж женой, видит обалденную девку со стройной фигурной и горящим, устремленным на него взглядом, – спящая летаргическим сном плоть напряглась и возбухла, желание сформировалось, но реализовать его невозможно. Разве что Сашку спросить?..
– Ты её знаешь?
– Конечно.
– Сможешь?
– Без вопросов.
Всё остальное – дело техники. Денег за свои услуги Панкратов-Черный не �! �ерет! . Ну, разве что ролями. Пусть эпизодическими… Большой человек! Нужный, полезный, незаменимый. Говорю без всякой иронии.
…Юный поэт, прозаик, сценарист, текстовик, композитор может творить, исключительно питаясь энергией заблуждений. Он должен быть уверен, что без его стихов, романов, сценариев, песен мир просто не выживет, – иначе просто ничего не получится. Не избежал этой стадии и я. Поскольку я был уверен, что мой сценарий гениален (уж простите мне эту слабость), то впихивал его всем подряд. К знаменитой а� �трисе хода у меня не было, я передал ей сценарий через третьи руки с припиской, что главная роль написана для неё (что, разумеется, было не так – там и роли-то на самом деле не было, штамп на штампе).
Она позвонила через неделю. Моя тогдашняя подруга просто офанарела, когда услышала в трубке ее голос.
Мы говори с ней почти час: голос у нее был хриплый, подсевший – роль ей понравилась, мы обсудили нюансы и кандидатуры возможных режиссеров. Потом постепенно выяснилось, что ей понравился не то лько сценарий, но и я сам (во всяк�! �м сл�! �чае, мой голос).
«Вы не могли бы сейчас ко мне подъехать? – спросила она. – Я не люблю долго разговаривать по телефону. Мне нужно видеть лицо собеседника».
«Да-да, конечно», – ответил я.
«Если вас не затруднит, захватите что-нибудь из спиртного, – сказала она. – У меня бар совершенно пуст».
Я уточнил, что она пьет. Список был весьма обширен. Я выгреб все деньги, что были дома, оде лся, спустился, поймал такси, заехал в ресторан по пути (в магазинах тогда всё это купить было невозможно).
Консьержка была предупреждена, впустила сразу. Дверь мне звезда открыла в пеньюаре и с сигаретой в длинном мундштуке.
«Ой, какой вы… молоденький, – сказала она. – Володенька, я забыла сказать про пиво, вы принесли?»
Увы, народной артистке пришлось похмеляться коньяком.
Развезло ее сразу: тут уже было не до умных разговоров и н е до обсуждения гипотетической р! оли. �! �на легла, призывно потянулась и тут уже предпоследний дебил догадался бы, что от него требуется. Я сыграл последнего: мне было едва за двадцать, ей сорок шесть – у меня и опыта такого не было, и желания. Темный, тупой, сексуально привередливый – это я про себя.
…Режиссер мою протеже забраковал. Продюсер тоже. Запустились в декабре, в феврале кончились деньги – разгар гайдаровских реформ.
Она жива до сих пор, поэтому и имени не называю. В кино не снимается давно, в театре лет пять наз� �д играла какую-то старушку в антрепризе. Не видимся, не перезваниваемся. Живем рядом, через дом.

Velmo